О том как мы боремся за Хопер

Начну с того, как вчера — 15 апреля — мы с тремя участниками различных гражданских движений сидим в Воронеже в Кольцовском сквере с биологом Аллой Силиной — она рассказывает что творится со всякой водной живностью, когда количество меди в воде превышает допустимые нормы… «планктон просто разрывает на части»… В это время вокруг нас прохаживается четыре нашиста с камерой, пара полицейских наблюдает поодаль, а с другого конца сквера в нашу сторону направляется десяток бритых молодых людей репродуктивного возраста. Полицейские, к их чести, тут же приближаются к нам, встречают бойцов и, глядя на них в упор, выпроваживают из зоны видимости.

Данная активность спровоцирована намерением приехать в Воронеж депутата Госдумы Ильи Пономарева, который собирался помочь нам с актуализацией темы угрозы Хоперскому заповеднику, да и всему региону от намерения добывать в Новохоперском районе цветные металлы. Однако, полиция пришла домой к самому младшему из организаторов приезда Пономарева и угрозами заставила позвонить лично Илье и попросить его не приезжать. Подробности опускаю, так как сам организатор предпочел уйти в подполье и попросил подробно никому ничего не рассказывать. Решено было, чтобы не создавать угроз активистам, визит Пономарева отложить.

А тем временем, про возможную экокатастрофу на Хопре заявляют и биологи и геологи, которые или не получили еще приветов от того же Норникеля, являющегося основным кандидатом на победу в конкурсе на освоение месторождения.

Насчет приветов. В первый же день начала движений — когда мы анонсировали приезд Чириковой и Ляскина, мне позвонила пиарщица Норникеля и сказала, что летит в Воронеж. Мы уже были знакомы по ее журналистской деятельности и я считал, что могу честно с ней поговорить. Первым делом она попросила меня хотя бы намекнуть — кто заказчик кампании и о каком порядке сумм идет речь. Я ответил: 3 000 рублей на аренду зала и 7 000 рублей на аренду автобуса до заповедника. Платим вскладчину. Она поулыбалась, вероятно оценив мой профессионализм — не раскололся.

В этот же вечер еще один знакомый — влиятельный человек в Воронежской области — спросил — какой у меня план и какие ресурсы планируются. Я сказал, что можно, наверное, найти кого-то, кому будет выгодно заплатить, чтобы остановить разработку (это мне уже было неловко, что я, непрофессионально не намутил бюджет). Знакомый, к моему радостному удивлению заявил, что денег он со мной зарабатывать не намерен, а ради спасения заповедника поможет. С того момента мне стало легче сразу говорить тем, кто интересуется нашей ситуацией и готов как-то подключиться к процессу: бюджета нет.

Некоторые журналисты не верят до сих пор. А многие из них — мои знакомые — в открытую говорят, что если им заплатят — они аргументировано напишут — какие мы идиоты. И я их понимаю.

У меня ведь тоже совершенно корыстный мотив. Это место, куда меня с детства отправляли к бабушке, место, куда я до сих пор езжу каждый год на свой день рождения летом и набираю полное купе трав на обратном пути — потом целый год делаю чай с душицей, мятой и чабрецом. Река Хопер действительно чистая, с сильным течением. Воздух — кажется может удержать на весу человека — такой насыщенный и живой. Да если просто туда привезти тысячи три человек, уже конец всему — все замусорят, а животных в лесу истребят. А тут целое производство с шахтами, взрывами, отвалами на многие километры.

Местные выступали даже против водолечебницы. Там над рудой как раз целое соленое море. Вода содержит бром и йод — у нее очень хорошие показатели по наружному применению. У моего деда мы вылечили ей псориаз. Эта вода, кстати будет очень мешать разработке никеля. Да и очень много факторов будет мешать помимо экологических. Экономика работ еще не ясна. А в конкурсной документации уже заложены обязательства по разработке. Так что диллема думать или копать в России решается всегда одинаково: копать. Я все-таки, за подумать. Водолечебница, кстати вполне экономически выгодное дело. Скорее всего даже выгоднее никеля. Для области, а не для владельцев фабрик и мотивированных ими чиновников.

 

Щур, обитающий в Хоперском заповеднике

 

Черепаха в озере около Хопра

 

Фото: Константин Рубахин